Москве вернули статую Рабочего и Колхозницы. Статуе работы Веры Мухиной семьдесят два года спустя вернули первоначальный постамент – павильон работы Бориса Иофана. Стоя на таком же, она явилась миру на международной выставке в Париже в 1937 г. В павильоне разместились музей статуи, а также, как теперь полагается, торговый комплекс и подземный гараж. Фасад павильона украшен гербом Советского Союза образца 1936 г. – с надписью «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на языках одиннадцати союзных республик.

Ничего не имею против монумента Мухиной и за шесть лет немало по нему соскучился. Я достаточно терпимо отношусь к советскому гербу, хотя поздний вариант с пятнадцатью надписями вызывает у меня меньше печальных чувств. Как бы то ни было, герб – не возрождённая цитата из сталинского гимна на «Курской-кольцевой». Подробностей никто не углядит, люди терпимые любой вариант советского герба проглотят, а нетерпимым и без того найдётся, что ненавидеть – рядом раскинулась ВСХВ – ВДНХ – ВВЦ. На мой взгляд, выставка – это грандиозный памятник советской истории, вобравший из духа разрушившейся утопии многое светлое, достойное если не продолжения, то уважения. Как я уже писал, очистив ВДНХ от явных излишков торговли, на ней можно было бы разместить немало предметов советской истории, место которым всё-таки в музее. Например, кремлёвские звёзды.

Если статуя, вынесенная за ограду выставки, – музейный экспонат, то всё в порядке. Отдалённая историческая правда как будто восстановлена. Однако зодчие, выстроившие Иофанов постамент и согласовавшие с московскими властями инициативу по установке на нём герба, не учли ключевой детали: статуя, за восстановление и приукрашение коей они ратовали, – не экспонат, а действующий символ. Они и сами считают её действующим символом, но в упор не видят противоречия: на действующем национальном символе не может быть старого герба, выросшего из антинационального корня.

Монумент Веры Мухиной – безусловный шедевр, известный знак не только прошедшей эпохи, но и России, Москвы, «Мосфильма» наконец. Это не «символ тоталитаризма», а рифмующаяся с памятником покорителям космоса эмблема труда и энергии, и бунтовать против неё, пожалуй, немудро. Но зачем пришивать к живому мёртвое? И без того, куда взгляд не кинь, повсюду остро выпирает невыводимая советская эмблематика – клеймо прогоревшей фирмы, недоброй памяти хозяин которой застрелился. Избавляться от старого и обессмыслившегося неловко и зачастую невозможно, терпеть его – утомительно, чревато душевными расстройствами и смущением умов молодого поколения. Советское прошлое не перечеркнёшь, но стоит ли начинать разговор о нём с детьми дошкольного возраста, заинтересовавшимися, что такое круглое размещено пониже понятных, в общем, фигур? Задумались ли об этом поборники буквы проекта?

Стоило ли тратить силы и деньги на то, чтоб усугублять нашу национальную беду? Не лучше ли было бы оставить постамент гладким, поместив герб во внутреннем музее? Или на этот исторический экспонат не хватило места из-за торгового комплекса? Уж коли есть охота поработать, а власти говорят: «Проси, чего хочешь!», реставраторы могли бы применить себя, не уходя далеко: восстановить первоначальный и единственно приемлемый вид фонтана «Каменный цветок», вернув бронзовым рыбам и птицам головы, вместо которых сейчас отчего-то торчат крашенные в синий цвет писалки.