Среди убийц божественного Юлия было больше друзей, чем недругов, ибо он не исполнил их неисполнимых надежд. (...) Вот так и вышло, что он увидал вокруг своего кресла своих бывших соратников с обнаженными мечами, (... ) ставших помпеянцами лишь после смерти Помпея.

«О гневе», III, 30 (148, с.171)

Кто смотрит на чужое, тому не нравится свое. «О гневе», III, 31 (148, с.172)

Человек, завидующий немногим, не видит за собственной спиной огромного скопления зависти всех тех, кому далеко до него.

«О гневе», III, 31 (148, с.172)

Ты лучше благодари за то, что получил. Остального жди и радуйся, что не получил всего.

«О гневе», III, 31 (148, с.172)

Ты ведешь неверные записи в своей расчетной книге: то, что ты дал, оцениваешь дорого, то, что получил, - дешево.

«О гневе», III, 31 (148, с.172)

Деньги насквозь пропитаны нашей кровью. «О гневе», III, 33 (148, с.172)

Насколько достойнее смеха то, из-за чего мы то и дело льем слезы! «О гневе», III, 33 (148, с.173)

Поверь мне, все, что зажигает нас страшным пожаром, - сущие пустяки, не серьезнее тех, из-за которых дерутся и ссорятся мальчишки.

«О гневе», III, 34 (148, с.173)

Кто никогда ничему не выучился, тот не хочет ничему учиться. «О гневе», III, 36 (148, с.174-175)

Этого ты предостерег правильно, но чересчур свободным тоном: и вместо того, чтобы исправить, обидел человека. На будущее смотри не только то, правду ли ты говоришь, но и на того, кому говоришь: переносит ли он правду.

«О гневе», III, 36 (148, с. 175)

Баловень счастья (... ) считает, что труднодоступная дверь - первый признак блаженного и могущественного человека. Видимо, он не знает, что труднее всего открываются ворота тюрьмы.

«О гневе», III, 37 (148, с. 175)