Вымышленное тревожит сильнее. Действительное имеет свою меру, а о том, что доходит неведомо откуда, пугливая душа вольна строить догадки.
«Письма к Луцилию», 13, 9 (141, с.24)
Если бояться всего, что может случиться, то незачем нам и жить. «Письма к Луцилию», 13, 12 (141, с.24)
Беда глупости еще и в том, что она все время начинает жизнь сначала. (Со ссылкой на Эпикура, но, вероятно, это собственная формулировка Сенеки.) «Письма к Луцилию», 13, 16 (141, с.25)
До чего противно легкомыслие тех, (...) кто перед кончиной начинает надеяться заново. (...) Что гнуснее старика, начинающего жизнь сначала?
«Письма к Луцилию», 13, 16-17 (141, с.25)
Многим пришлось бояться оттого, что их можно было бояться. «Письма к Луцилию», 14, 10 (141, с.27)
Кто мудр, тот во всем смотрит на замысел, а не на исход. Начало в нашей власти; что выйдет, решать фортуне, над собой же я не признаю ее приговора. «Письма к Луцилию», 14, 16 (141, с.27)
Мы не должны ни во всем уподобляться (...) толпе, ни во всем от нее отличаться. (... ) Больше стойкости в том, чтобы оставаться трезвым, когда весь народ перепился до рвоты, больше умеренности в том, чтобы, не смешиваясь со всеми, не выделяться и не составлять исключения и делать то же самое, что все, но иначе.
«Письма к Луцилию», 18, 3-4 (141, с.33)
Чего ты дожидаешься? (...) Исполнения всех желаний? Такое время не наступит! (...) Такова цепь желаний: одно родит другое.
«Письма к Луцилию», 19, 6 (141, с.36)
Покуда ты будешь на все зариться, все будут зариться на тебя. «Письма к Луцилию», 19, 7 (141, с.36)
Заблуждается тот, кто ищет друзей в сенях, а испытывает их за столом. «Письма к Луцилию», 19, 11 (141, с.36)
Люди больше всего ненавидят тех, кому больше обязаны. «Письма к Луцилию», 19, 11 (141, с.36)