«Смотря какая бабель». Вот и нельзя допускать в именах никакой двусмысленности!

Хотя и значительна книга об Иване III, неладно звучала бы в названии улицы фамилия ее автора — Язвицкого, — имя язвительное, язвящее, жительниц стали бы называть язвами. Не будет удобна в быту и улица Яна (псевдоним Ян-чевецкого, автора романов о Чингисхане и Батые). Янова? Янская? Но не от реки же Яны!

Интересный писатель был Олеша, а ведь превратят в Алёшу или в Алёшинскую, как и улицу Овечкина будут называть Овечкиной.

Ефим Дорош — как был бы хорош для Москвы за одну его любовь к Подмосковью и русской деревне. Но звучит ли Доро-шевская или Дороша — как обяжешь верно ставить ударения?

Не легко было бы выговорить «улица Дельвига» или названия от таких поэтических имен, как Фет, Мей, Надсон. Улица Фета или Фетовская, Мея или Меевская, Мейская? Живем «на Фете» или «на Мее» — где же тут поэзия?

С грохотом въехали в поэзию первых десятилетий века футуристы, имажинисты, обэриуты... Хорошо, что неудобны для улиц имена Бурлюка и Кручёных, Мариенгофа и Шер-шеневича, Хармса — сейчас есть уже стороннички и их реанимации. Маршаковская улица звучала бы пародией на Мар-шалковскую улицу Варшавы.

Прославлена картина «Неравный брак» кисти Пуки-рева, но от улицы с его именем резонно воздерживаемся. Был в Большом знаменитый дирижер Вячеслав Сук. Уже склонение его имени на афишах смущало, а имя улицы тут и вовсе противопоказано. В 1936 году замечательный дирижер Голованов в результате непристойной травли был сменен дирижером по фамилии Самосуд (конфликт уже тогда был обыгран в грустном каламбуре: «Заменили Голованова самосудом»). Но улицы он не получит. Самосуда? Самосудная? Вселяйтесь, это не про то, о чем вы подумали!

16 Ю. К. Ефремов