_

ший добрую славу в Москве еще с петровских времен, когда слыл «Аптекарским огородом». Но станция «Ботанический Сад» уже возникла за Останкином, правда тоже заблудившись, совсем не у главного входа в новый академический «Главный» ботанический сад. Поиздевались фельетонисты и над предложениями назвать станцию просто «Мещанской » или, чтобы исторически было еще убедительнее, «Мещанской Слободой». Не занимать им невежества, которого они и скрыть не догадываются, считая само название проявлением мещанства и не слыша в этом синонима «горожан». Для пересадочной станции предлагались имена «Гиляровская» (по улице), «Олимпийская» (по соседним спортивным сооружениям у Олимпийского проспекта), Троицкая (по соседней бывшей Троицкой слободе)...

Свою деятельность мы старались сделать как можно более гласной, выступали со всеми проектами в самых различных клубах, кружках и обществах, a B.C. Дормидонтов не раз давал сводки об этом в различных газетах. В статье «Имена подземных вокзалов» (газета «Метростроевец» за 18 января 1991 года) мне удалось уже тогда предать огласке обоснование большинства предложенных наречений. А 1 февраля 1991 года я выступил на комиссии с докладом о том, как прошла первая доработка представленного в декабре перечня. В нем появилось и кое-что новое. Старую «Арбатскую» попытались сделать «Знаменской», «Войковскую» —«Ленинградской», «Филевский Парк» — «Минской», а «Менделеевскую» — «Чаяновской »(только что появилось это имя у соседней улицы).

Критиковалось имя «Профсоюзная» — не столько за прозаическую суть, сколько за путаницу: подобно многокилометровым проспектам, оно присвоено только одному перекрестку на длиннющей улице! Но не «Югославской» же ее называть по прилегающей площади-перекрестку, который незадолго до того нас же угораздило назвать именем Иосипа Броз-Тито! Как и «Новые Черёмушки» — не пере