«прикрывал» сводный «полк», сформированный из тех больных и раненых бойцов Великой армии, что не входили в Москву, а были оставлены в Смоленске на излечение. Возможно, среди них были и упомянутые девицей Овцыной солдаты из Вюртембергской дивизии. Моральное состояние этого контингента можно сразу определить как удручающее. Уже нахлебавшиеся военных тягот и тыловых мучений в наскоро приспособленных под госпитали конюшнях, они с ужасом обсуждали вынужденное отступление своего императора из сгоревшей Москвы. Они точно хотели как можно скорее унести ноги из столь негостеприимной страны, только вовсе не желали класть свои головы за неизвестно кому принадлежавшее и неизвестно кем награбленное серебро.

И около Михновки, едва только завидев впереди казачий разъезд, толпа плохо вооружённых и не готовых сражаться солдат наотрез отказалась идти дальше. Ещё бы, они ведь уже были столь наслышаны о звериной жестокости этих бородатых всадников, что без сопровождения боевых частей не желали делать и шага под их сабли и пики. Но французская армия была ещё далеко, копошилась между Дорогобужем и Вязьмой, ежедневно теряя пушки, лошадей и людей. Разумеется, перед капитаном Лавилетом мигом встала воистину неразрешимая задача. С имевшейся у него охраной он и помыслить не мог о том, чтобы тащиться ещё семьдесят километров до Красного в одиночку. Ведь наш капитан был вовсе не авантюрист, и прекрасно понимал, что всего с десятком солдат он представляет слишком лёгкую добычу не только для профессиональных солдат противника, но даже и для вооружённых чем попало крестьян.

Именно тогда он и принял нелёгкое решение. Пользуясь тем, что запрудившая дорогу масса солдат одним своим видом отпугивала зловредных казаков, он действительно свернул влево. Но свернул вовсе не для того, чтобы отыскать другую дорогу на Красное. Отнюдь! Он лишь хотел одного — поскорее вернуться обратно в Смоленск. И, надо сказать, такая возможность (во всяком случае, теоретическая) у него имелась. Сделав небольшой обходной манёвр, обоз мог совершить объезд через сельцо Ковалёво, откуда до смоленских предместий было не более двух вёрст, причём по хорошей, столбовой дороге.

Итак, решение его было однозначно — немедленно вернуться в Смоленск. Действительно, это для него было бы наилучшим выходом из создавшегося положения. Вот только пробиться через плотно забившую дорогу солдатскую массу с телегами и бричками было нереально. Поэтому, проехав всю Михнов-