Известный исследователь несчастливых судеб наполеоновских кладов В.Т. Смирнов смог отыскать самое главное: он нашёл остатки фундамента той самой злополучной усадьбы. Честь ему за это и хвала. Но к тому времени, как я сам выехал на место давних событий, прошло ещё 6 лет, и даже от этих жалких остатков не осталось ровным счётом ничего. Однако, уже имея определённое представление о местоположении основного поискового ориентира, я посчитал, что мне просто необходимо разобраться уже непосредственно с самими бочонками и однозначно установить их дальнейшую судьбу. Через какое-то время продвижения по старому сосновому бору я вышел на склон живописного оврага, где некогда стояли барский дом и окружавшие его хозяйственные постройки. То, что я действительно на правильном месте, мне подсказали два скрученных временем дерева, совершенно не характерных для матёрого белорусского леса. Но для старых российских усадеб такие деревья были очень даже характерны.

Определившись по карте, я принялся бродить по густейшему, молодому и явно искусственно высаженному лесу, пытаясь выяснить, где же конкретно проходила дорога на Студёнку. Ведь идти по прибрежным оврагам она не могла, и, следовательно, находилась севернее усадьбы. Если судить по указаниям Смирнова, то она проходила примерно в 350—400 метрах от барского дома, и как раз между ними и росла та роща, в которой были закопаны бочонки. Внимание моё как бы обострилось, и вскоре я был вознаграждён за свои труды. Вместо густой чащобы «молодой» сосновой поросли мне стали попадаться старые коряжистые деревья, не менее чем 150—200 лет от роду.

—    Наверное, это и есть остатки той знаменитой рощи, — возликовал я, — только тогда они были маленькими, но за 180 лет успели малость подрасти.

Уверившись, что искомая роща передо мной, я настроил поисковую аппаратуру и принялся методично обходить только что найденное и буквально чудом сохранившееся лесное образование, в надежде засечь массу цветного металла, некогда спрятанного под землёй. Постепенно я перемещался из равнинной части рощи в её восточную часть, всё ближе и ближе подходя к довольно протяжённому холму. А поднявшись на него, я неожиданно увидел, что стою на достаточно неплохо сохранившемся отрезке очень «старой» гравийной дороги.    ч

—    Господи, — молнией пронеслось у меня в голове, — а уж не на этом ли самом месте стояла повозка наших баденцев? Если тогда не было молодого леса, то они точно должны были именно отсюда видеть барскую усадьбу во всей её красе!