У времени на краю    97

«На этом бульваре, этой длинной, мягко заворачивающей прогулочной дорожке, не рвутся бомбы, не трещат винтовки, не сверкает взгляд диктатора. Здесь очень мирно. По этому променаду бредут парочки, прогуливаются красные солдаты, люди идут с работы. Они шутят, обсуждают какие-то проблемы, шепотом обговаривают не вполне законные сделки, ухаживают за женщинами. По коричневозеленому поясу свободно ходят, сидят на скамейках, гуляют граждане Москвы — в одиночку и парами, серьезные и веселые, озабоченные и самодовольные».

А. Гольдшмидт. Москва, 1920 год

из колец, без которых городской организм не смог бы нормально функционировать. Магическая граница, разделявшая центр и предместья, утратила свое значение. Целостная кровеносная система города, совершенный космос городской культуры отправился в музей, — но он был слишком велик, чтобы разделить его на отдельные экспонаты, и слишком солидно выстроен, чтобы в условиях всеобщей жилищной нужды можно было от него отказаться.

«Квартиры в старых домах» бывшего Белого города до сих пор свидетельствуют о том, что бывшие «униженные и оскорбленные» завладели буржуазными интерьерами. Правда, это не значит, что фабричным рабочим проста отдали огромные квартиры на Чистопрудном бульваре — все происходило иначе. Жилье делилось и дробилось, этажи прежних времен превращались в коммунальные квартиры и отчасти остались таковыми по сей день. Может быть, еще придет время, когда буржуазные «квартиры в старых домах» обретут прежний вид, освободившись от коммунальных коридоров, кухонь и коммунальной тесноты, и будут переданы тем, кто уже сегодня скупает старинную мебель, надеясь в конце концов получить возможность расставить ее в приличествующих ей помещениях. Переезд старожилов на окраины и рост ценности старого «жилого фонда» происходят и здесь, хотя несколько по-другому, может быть медленнее. В темноте, когда величина комнат, потолки, украшенные лепниной, лестничные перила тонкой работы становятся видны